[Вячеслав]

Что касается куличей, творожных пасх, крашеных яиц, подарков к празднику, предпраздничной уборки, даже в храме, то все эти хлопоты лучше всего закончить заранее, чтобы на Страстной только ходить на службы.
Если вы хоть одну службу Страстной седмицы пропустите, Господь ваших куличей не примет.
Архиепископ Киприан

Излишние мысли в сторону того, что поесть и попить, колбасные и творожные “выверты” сознания свидетельствуют: мы мало понимаем, что такое пост, Евангелие и Кто такой Христос. Страстная неделя требует отнятия внимания от второстепенного. Если и возрождать что-то в церковной традиции, то делать это нужно не с точки зрения “священного” быта, а надо начинать с глубоких переживаний христианской общиной всех событий Страстей Христовых.
Весь смысл богослужений Страстной заключается даже не в воспоминаниях о страданиях Христа, а в непосредственном и личном переживании всех событий Его жизни в последнюю неделю перед казнью.
Вечером вспоминают уже события Страстной пятницы — самого скорбного дня церковного года. В храмах совершается служба «двенадцати Евангелий» — на ней читают 12 отрывков из четырех новозаветных текстов, описывающих последние часы земной жизни Христа: как Его схватили, судили, били и распяли. Вспоминают и Его последнюю беседу с учениками в Гефсиманском саду, и «моление о чаше», когда Он просил Отца Небесного избавить Его от «этой чаши» страданий, и казнь на Голгофе, и погребение. Всю эту длинную службу священники и прихожане стоят в храме с зажженными свечами. Потом их не гасят, а, по традиции, стараются принести домой и сохранить их огонь в лампадах до Пасхи.


Однако, несмотря на весь драматизм последних дней Страстной недели, все в вечернем богослужении четверга указывает на то, что распятие — это еще не конец истории, что торжества смерти не будет и жизнь все равно победит.
«Когда мне было 18 лет и я служил в армии, Великий четверг выпал на 1 мая. Центр Москвы должны были перекрыть на весь день из-за парада и демонстраций. Прекращался доступ и в храм Воскресения Словущего на Успенском вражке, куда я ходил с детства и где прислуживал с 15 лет.
И тогда владыка Питирим (митрополит Питирим (Нечаев). — Прим. ред.) решил ночью служить литургию Великого четверга, а потом, после небольшого перерыва, утреню с чтением 12 Евангелий», — вспоминает глава отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев).
Он ночью приехал в храм. Она «была тихая и теплая, и храм, наполненный светом, сиял среди ночи, как какой-то сказочный дворец. А то, что происходило внутри храма, передать словами невозможно: это было «небо на земле». Это было, вероятно, то, что испытали посланцы князя Владимира в десятом веке, когда присутствовали за богослужением в храме Святой Софии в Константинополе. Вернувшись на Русь, они так описали пережитое: «И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми».